8-9-228-340-300
Сейчас 
5394 
1934 года, комната рабочего одного из орских предприятий. Фото ОКМ
За последнее время в Оренбуржье прогремело несколько коррупционных скандалов: следователи при поддержке молчаливых ребят в масках наведывались то в одно казенное учреждение, то в другое; даже и в дома к крупным чиновникам заглядывали, перетряхивали вещички. В связи с этим мы заинтересовались: а как раньше в наших краях проводилась борьба с коррупцией? Ответ на этот вопрос нам дала папочка, заведенная в 1934 году и хранящаяся в местном филиале областного архива. В ней мы нашли два судебных акта в отношении людей, которым Родина и партия оказали доверие, а они этого доверия не оправдали. Один акт обвинительный, второй – оправдательный.
«Я кобылку не рождал!»
Первое преступление произошло в колхозе «Ленинский путь», который располагался в поселке Хабарном. Сейчас этот поселок относится к городу Новотроицку, но в 1934 году, когда никакого Новотроицка еще не было, а был хутор Ново-Троицкий (по размерам куда меньше Хабарного), оба этих населенных пункта входили в состав Орска.
1936 год, парк ТЭЦ в Орске. Фото ОКМ
В 1934 году хлеб в «Ленинском пути» не уродился. Причины были разные… Но у каждой причины, по правилам того времени, следовало определить имя, фамилию, должность. Так вышло и в этом случае – определили… Оказалось, что виноваты в этом три конкретных человека. Первым стал некий гражданин Помитун, родившийся задолго до революции. Ему, как опытному в крестьянских делах человеку, оказали доверие, и Помитун совершенно его не оправдал:
Гр-н Помитун (51 год, грамотный, женатый, член колхоза, по соц. положению середняк), будучи в должности полевода в колхозе «Ленинский путь», руководил полевыми работами и вообще руководствовал в колхозе. В августе м-це 1933 года он производил посев ржи под зиму, и, вопреки правил и специальных указаний, не боролся за качество работы и даже не следил за работой. Вместо нормы 70 кг он высеивал 50 кг семян на га, и, ввиду того, что земля была под посев не пригодна, посевная площадь 70 га совершенно погибла.
Итак, озимые были посеяны неправильно. Но этим Помитун не ограничился – когда пришла пора пахать поля под снег, он опять недоглядел, и в результате технология, одобренная на высшем уровне, была нарушена:
В том же году под его руководством осенью производилась вспашка зяби на 80 га площади, и вместо нормы 16 см глубины он допустил 10 см, чем подорвал сознательно качество работы и злоупотребил доверием.
Весной он, по мнению обвинителя, продолжил халтурить. И, что самое возмутительное, ему, человеку темному (шутка ли – при Александре III родился, при Николае II женился) помогали в этом граждане молодые, облеченные властью: член партии большевиков и кандидат в партию!
В период весенней посевной кампании 1934 года Помитун был назначен бригадиром 1 бригады. Гр-н Уфимцев (36 лет, грамотный, кандидат в члены ВКП(б), по соц. положению бедняк) был прикреплен ячейкой [партийной] в помощь Помитуну следить за правильностью и качеством работы во время сева. Гр-н Башун (27 лет, грамотный, женатый, член ВКП(б), из рабочих), как председатель колхоза, был обязан рационально установить рабочую и тягловую силу и своевременно приступить к сверхраннему севу. Несмотря на то, что земля была еще не готова к севу, Помитун, Уфимцев и Башун стремились выехать сеять по грязи.
Мы можем решить: ну, поторопились ребята – хотели не просто сверхранний сев провести, а сверх-сверхранний… Но нет, настаивал обвинитель, не энтузиазм гнал их в поле!
[На поле] Помитун, Уфимцев и Башун занялись систематической пьянкой и не уделяли надлежащего внимания подготовке посевной. Севцы [колхозники, которые ходили по полю и расшвыривали семена] стали рассеивать вместо 90 кг на гектар 60-70 кг. Но бывало, что севцы, не свесивши [не взвесив], а на глазок, что делали вопреки существующего положения и директив Правительства Посевной. Благодаря их пьянке по зяби на площади 61 га были рассеяны семена, которые находились открытыми, не заборонованными, чем допустили хищение семян. Тягловую силу быков, которые разно блуждали по полю, полностью не использовали в работе.
Но и этим злодейства преступной троицы не ограничились. Они скормили те немногочисленные всходы, которые все-таки появились вопреки их разгильдяйству, саранче!
25 мая 34 на колхозных посевах появилась саранча, которая начала уничтожать посев, принадлежащий колхозу, о чем узнали Уфимцев, Башун и Помитун, но мер борьбы с саранчой никаких не приняли, а халатно и преступно отнеслись к этому. Благодаря их бездействию саранчой было уничтожено посева 54 га.
В общем, обвинения были в высшей степени серьезные. Темный крестьянин вину свою признал и, по крестьянской привычке, во всем раскаялся. А вот его подельники попробовали было возмутиться. Большевик Башун даже ответил на вопрос судьи дерзко, грубовато:
Обвиняемый Помитун виновным себя в преступлении признал, а Башун и Уфимцев не признали. Башун на суде указал: «Я кобылку [народное название саранчи] не рождал, возбуждено дело на меня по злобе», и Уфимцев также подтвердил.
Несмотря ни на что, осуждены были все трое. Колхознику Помитуну дали 5 лет лагерей (обратите внимание: в приговоре сказано не «подвергнуть наказанию», а «подвергнуть социальной защите» — тогда это так называли, подразумевая, что общество не мстит преступнику, изолируя его, а защищается от возможных с его стороны действий). Кандидат в партию Уфимцев отправился туда же на 2 года, а большевик Башун (впрочем, иногда в тексте приговора он называется Бушун) – на полтора. В отдельное производство выделили дело какого-то Шульги, который, вроде бы, покупал у них во время коллективных попоек подворованное семенное зерно, но этого факта доподлинно не установили, и потому решили разобраться особо.
Приговор, вынесенный в 1934 году
В любом случае, людей, проявивших преступную халатность и злоупотребивших народным доверием, наказали сурово – по нашим-то современным меркам. Для сравнения, бывшему мэру Оренбурга, который, как установил суд, взятки квартирами брал, дали 4,5 года колонии…
«Пьянствовал, швыряя кооперативные деньги»
В тот же год под суд попал житель Орска, работник торговли Галямов. Он заведовал магазином №7, входящим в структуру Горторга (а Горторг, в свою очередь, был одним из отделов горисполкома), то есть был, в современном понимании, чиновником – торговля ведь к тому времени была не частной, все магазины и товары, в них продающиеся, принадлежали государству…
1935 год, женский барак-общежитие в Орске. Фото ОКМ
Завмаг – очень большой человек по тем временам. И вот как-то раз на квартиру к этому большому человеку заявились милиционеры. Они арестовали Галямова и отправили в городскую тюрьму.
Фрагмент постановления 1934 года
Дело в том, что собственное начальство (директор Горторга, или, как его еще называли, ГОРТа) обвинило заведующего в растрате.
Дело возникло на основании приказа директора ГОРТа от 13.VIII. 34 о том, что гр-н Галямов, служа зав. магазином, производил произвольные наценки на товары, как-то: мужские нательные рубахи вместо 9 р. продавал по 9 р. 90 к., на вырученную разницу Галямов пьянствовал. Как факт дирекцией ГОРТ приведен случай, когда Галямов пошел в сад, не сдав дневную выручку, где пьянствовал, швырял кооперативные деньги.
«Сад» – это нынешний сад Шевченко, который (мы надеемся) будут реконструировать в следующем году. Тогда он назывался попросту городским садом и был излюбленным местом отдыха орчан. До революции туда пускали только «чистую публику»: на заборе даже висела легендарная табличка «Собакам и солдатам вход воспрещен». После революции, разумеется, стали пускать и солдат, и чернорабочих… Насчет собак неизвестно, история умалчивает.
Так вот: в саду располагались городской ресторан, эстрада, летний театр (полноценный, зимний, открылся в 1937 году – позже это здание занял кинотеатр «Октябрь», а сейчас занимает сетевой магазин), была там и биллиардная… В общем, «швырять деньги» Галямову было где.
Казалось бы, дело простое и совершенно прозрачное: вот он, пьяница, дебошир, растратчик. Государство ему доверило рубахами торговать, а он на госцену свою маржу накрутил – налицо уголовщина!
Но начальник угрозыска, некий Теплов, производя расследование, потребовал от ГОРТа провести ревизию. И был удивлен: недостача оказалась ничтожной, не очень-то такими деньгами расшвыряешься. Поговорив с веселым завмагом, сидящим в городской тюрьме, Теплов пришел к выводу: это было не злостное хищение, а простая невнимательность.
По магазину №7 им было принято 10 шт. мужских нательных рубах, в графе фактуры была указана продажная цена по 9 руб., а во второй графе фактуры была указана стоимость всех рубах, т.е. 90 руб. Галямов по ошибке принял вторую графу за коп. и дал распоряжение продавать по 9 р. 90 коп. за рубаху. Всего рубах по 9 р. 90 коп. было продано 2.
Итого ущерба от незаконной торговли вышло 1 рубль 80 копеек; еще какая-то мелочишка набежала от пустой тары – несколько ящиков из-под коньяку то ли украли, то ли потеряли.
Но ведь Галямов гусарил в саду, пропил крупную сумму, чему нашлось множество свидетелей – как это объяснить? Завмаг объяснил просто: мол, зарплата у меня, ответработника, неплохая, а семьи нет, детишки молочишка не просят – могу себе позволить и гульнуть на всю катушку.
Галямов выпивок не отрицает, показав, что, служа в магазине, получал 185 руб., на иждивении никого не имеет, т.к. одинокий, следовательно, выпивать он имел возможность, не прибегая к злоупотреблениям.
Но осталась еще одна странная деталь. В тот злополучный вечер, когда завмаг устроил себе праздник в городском саду, дневной выручки он не сдавал – соответствующей записи нет, акт не составлялся. Почему? И на этот вопрос завмаг дал убедительный ответ.
11.VIII.34 не сдал дневную выручку 650 р. по той причине, что инкассатор Краснов выручку не принял по мотивам отсутствия сумки, магазин также выручку принять отказался, благодаря чему он вынужден был выручку из магазина унести с собой, с которой зашел в сад и напился пьяным, но на свои деньги.
В общем, состава преступления в действиях жизнерадостного холостяка суд так и не обнаружил. Его заставили возместить копеечную недостачу, выявленную проверкой, и отпустили на все четыре стороны. Из завмагов, правда, наверняка вышвырнули, да и из партии – вполне возможно. Но это, как говорится, совсем другая история.
В судебном же акте об этом сообщается:
На основании вышеизложенного, согласно ст. 204 УПК [в УПК в редакции 1923 года эта статья называлась «прекращение дела по необнаружению виновного или по недостаточности доказательств»], постановляется: материал расследования по обвинению Галямова дальнейшим производством прекратить.
1937 год, новый дом в поселке Никель
За помощь в подготовке материала автор благодарит Орский филиал Государственного архива Оренбургской области (директор Инна Ершова) и Орский краеведческий музей (директор Галина Белова).
