8-9-228-340-300
Сейчас 
7534 
Это рассказ об Александре Фёдоровиче Унрау, услышанный мною от Валерия Назина, хозяйственного и общественного деятеля, который прошёл под его руководством путь от водителя до секретаря парткома и начальника ПОГАТ-1 (производственного объединения грузового автотранспорта). Мы в дружеских отношениях больше сорока лет. Посчитал, что через его судьбу можно раскрыть сущность передового руководителя, кавалера орденов «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, заслуженного работника транспорта РСФСР, сумевшего сформировать коллектив из высококвалифицированных и дисциплинированных работников.
Быть шофёром я мечтал со школы № 33 Орска. Закончил курсы ДОСААФ. В армии сдал экзамены на второй класс водителя. Когда вернулся домой, захотел работать в именитой автоколонне № 1591. Но мать моего друга Володи Нуждина, который тоже хотел сюда же, выполняла обязанности старшего диспетчера. «Только через мой труп!» – было резкое резюме. Но во время её отпуска, в августе 1979 года, я пришёл в автоколонну с заявлением на работу. Последнюю подпись должен поставить директор. Александр Федорович Унрау сидел в комнате главного диспетчера, который выпускает автомобили в рейс, выдаёт путевые листы на работу.
– Кто такой? – Спросил директор.– Валерий Назин. Закончил машиностроительный техникум. Два года отслужил в армии. Учусь заочно в политехническом институте. Хочу работать водителем.– Не понял? Зачем мне водители с высшим образованием? – Унрау посмотрел из-под очков. – Это не правильно.
Но ситуация была такая, что на вывоз зерна с полей на элеватор станции Шильда Кваркенского района нужна была замена водителя, которого выгнали за пьянку. Машина простаивала. И я уехал на уборку зерновых. А когда вернулся, то получил по расчётке... 45 рублей. Это из-за моего старого автомобиля, который долго был в ремонте. Как быть! Хоть увольняйся. Стою озадаченный. Мимо проходит Унрау. Вспомнил меня.
– Ты молодой, энергичный. Техникум закончил, в институте учишься, а работаешь водителем. А должен быть техником в нашей конструкторско-технологической группе. – Таких подразделений в автоколоннах Оренбуржья было считанные единицы!
Александр Федорович любил всё неординарное, передовое... И я сменил профессию. В КТГ мы вместе с начальником и инженером по рационализации разрабатывали чертежи различных новшеств. Генератором идей был, как правило, директор. Потом свои разработки отдавали в экспериментальный цех, где все наши задумки обретали конкретные формы. Так появились сцепки для прицепов. Мощный грузовик тащил по два прицепа одновременно. Увеличились грузоперевозки при тех же затратах горючего. Сократилось время для выполнения задания.
Была большая проблема с прокладками под головку блока двигателя КамАЗа. Достать их было невозможно. Мы разработали пресс и начали делать их из резины. Конечно, не заводские. Они служили до двух месяцев. Но автомобили не простаивали. Наша КТГ сделала чертежи пресса по литью задних пластмассовых фонарей, которые часто разбивались. Тоже всероссийская проблема. Решили и её. Смонтировали специальный пресс. Нашими «самоделками» снабжали все автоколонны Оренбуржья! Однажды к нам приехал генеральный директор «Оренбургавтотранса» Николай Афанасьевич Глазатов, в чьём подчинении мы находились. Я проводил экскурсию. Показал, как работают пресса при изготовлении фонарей и прокладок.
– Ну это я уже знаю, молодой человек. А вот лобовые стёкла для автомобилей сможете делать?– Если надо, научимся!– Эх ты какой молодец! Задорный!Потом, когда меня принимали на должность директора после смерти Унрау, он вспомнил:– А... это тот молодой человек, который хотел делать лобовые стёкла для автомобилей!? Похвально...
После обеда Александр Фёдорович, как правило, один обходил подразделения. Зашёл к нам. Я сидел один, что-то высчитывал, склонившись над столом. После приветствия по-домашнему мягко сказал:
– Был у дочери в Ленинграде, видел красивые скамейки, сделанные на цепях. Люди с удовольствием на них качаются. Хочется, чтобы такие и у нас были. Людям будет приятно отдыхать.
Красивую форму скамеек я видел возле ДК Железнодорожников. Сходил. Снял размеры. Внёс свои фантазии. Когда принёс чертежи Унрау на подпись, он удивлённо сказал:
– Молодец! Получилось даже лучше, чем в Ленинграде! – Умел он поддержать добрым словом.
Когда возле управления поставили четыре скамейки, во время обеда к ним было не пробиться. Женщины, как дети, катались на них с восторгом. Да и мужики не прочь были. Развлечений-то тогда было раз-два и обчёлся...
Начинался рабочий день директора в шесть тридцать утра в кабинете главного диспетчера. В это время через проходную выезжали автомобили на различные объекты по городу и за его пределы. Александр Фёдорович слушал разговоры, разборки, перепалки. Так он держал руку на пульсе жизни коллектива. Ему ничего не надо было рассказывать – знал из первых рук! В восемь часов шёл в свой кабинет. В десять проводил планёрку по селектору. У него со всеми сорока руководителями подразделений была установлена радиосвязь. Это сегодня никого не удивишь видеосвязью. А тогда мы были первыми в городе! К нам приезжали за опытом. После селекторной директор работал с бумагами, делал телефонные звонки. Обедал в общей столовой. Отдельную комнатку ему сделали только к концу его жизни. Жили мы богато, обеды были дешёвыми и обильными. У нас питались даже трудящиеся из ближних организаций.
Помню его идею по установке памятника «Полуторке», которая прошла войну и завоевала авторитет у солдат своей безотказностью и жизнестойкостью в суровых испытаниях. Обнаружили её где-то в селе у колхозника в домашнем хозяйстве. Дали ему взамен более новую машину. Долго стоял исторический автомобиль на бетонном постаменте при въезде на предприятие. Есть мудрая восточная пословица. Кто выстрелит в прошлое из пистолета, в того будущее выстрелит из пушки! К сожалению, мы сегодня равнодушно-преступно относимся к своей истории. А у нас был большой музей, в котором хранились Переходящие Красные Знамёна ЦК ВЛКСМ и ЦК КПСС, завоёванные в областных и Всесоюзных социалистических соревнованиях. Почётные грамоты, Дипломы, Благодарности. Фотоальбомы с летописью предприятия. Стены увешаны фотографиями передовиков, орденоносцев, событиями из повседневной деятельности. Были у нас трудовые династии. На экскурсии приходили школьники, студенты техникумов. Велась большая работа по профориентации.
Каждую пятницу проводилась явочная планёрка, где собирались все руководители. В большом зале стояло много столов буквой П. И начинались разборки. Но Шеф, так Унрау называли между собой почти все, никогда не кричал. Изредка только повышал голос. Я в то время, как молодой коммунист, был секретарём комсомольской организации. Имел отдельный кабинет. Но сидел на явочной планёрке в уголке. Вдруг Унрау через столы громко говорит:
– Валер, что же у тебя «Комсомольский прожектор» не светит ни фига? У нас водители через забор торгово-закупочной базы лазают на работу. Им лень обходить видите ли забор территории и идти через проходную. А ты молчишь.
И это слушали все! Стыдно мне было аж три месяца. Пропускной системы тогда не было. Проблема с забором старая. Уже и солидолом мазали. И колючую проволоку натягивали. Но не надолго. Подключил членов редколлегии. Начали писать и рисовать тех, кто попался над забором. Не сразу, но эффект был. При встрече Шеф как-то обмолвился:«Вижу-вижу, засветил прожектор»!
В пятницу после рабочего дня, когда все уходили, кончались телефонные звонки (а сотовых не было!), в кабинете директора собирались главный инженер, главный механик, два заместителя директора, секретарь парткома, председатель профкома и я, секретарь комсомольской организации. Рассаживались независимо. О производстве говорили мало – хватало рабочего дня. Разговоры о разном. Шло коллегиальное обсуждение планов на будущее, подведение итогов прошедшего дня, подготовка праздников для коллектива. Разбирали даже семейные неурядицы. Иногда в комнате отдыха выпивали рюмку-другую водки. Было по-семейному уютно. Душевно. Мы знали друг о друге почти всё. Это сплачивало. Давало заряд на следующую неделю.
После обеда Александр Фёдорович, как правило, разъезжал по стройкам. Стройки и строить любил. Хотя закончил только сельскохозяйственный техникум. Мы возводили дома для своих работников. Девятиэтажку в шестом микрорайоне. Пятиэтажку на площади Гагарина. Была своя строительная группа – каменщики, монтажники, штукатуры-маляры. Это по его настоянию овальный пятиэтажный дом на «Ключе» Вокзального шоссе отделали специальным кирпичом, который за десятки лет не изменился. Для этого потребовалось устроить на работу женщину-специалиста, которая знала секрет изготовления такого брикета. Она всё время проводила на орском кирпичном заводе, который мы обеспечивали глиной. Следила за качеством. Поступить в автоколонну на работу с улицы было трудно. Хотя к тому времени у нас уже действовало два филиала. Около 650 машин. Собственная бензозаправка и котельная – опять же экономия! Теплица и свинарник — один из лучших в области. Больше 1100 членов коллектива. Приём и отсев жесткий! Текучесть кадров минимальная.
Заезжал Александр Фёдорович и на подшефную школу № 24. Каждый год одна и та же бригада из Армении (в народе «Армянстрой») приезжала выполнять строительные работы. Как-то они занимались отделкой фасада школы. Шеф подошёл к свеже оштукатуренной стене, ковырнул пальцем. Свежий слой начала отслаиваться. Бригадир строителей был рядом.
– Ашот, ну ты – шайтан (его любимое слово)! – Очень редко ругался матом. – Сколько положил цемента? Почему экономишь? Что, я тебе цемента не дам? Всё отколотишь и сделаешь, как надо. Проверю.
Школа, оштукатуренная в те годы, стоит до сих пор.
...Из Советского райкома комсомола второй секретарь был переведён в горком ВЛКСМ. Меня начали сватать на его место. Я был категорически против. Не хотел уходить из ПОГАТа. Думал, директор поддержит моё решение. Но он сказал:
— Иди, поработай! Вернуться всегда успеешь. Ты молодой, энергичный, можешь грамотно сказать, озадачить, направить в правильное русло. Не пропадёшь. Я буду за тобой следить.
Как-то в райкоме мы готовились к очередной комсомольской конференции, которую планировали провести в ДК железнодорожников. Но там не было занавеса. Меня попросили, чтобы я попросил у Александра Фёдоровича денег на это дорогое приобретение. А стоил хороший занавес по тем временам 30 тысяч. Оклады у людей были по 90 рублей! Я долго сопротивлялся. Уговорили. Созвонился с Унрау о приёме. Начал издалека. О том, о сём.
– Ты не темни. Говори, зачем пришёл. – Шеф улыбался. Мне до этого он никогда в просьбах не отказывал.– Советский райком комсомола и администрация ДК железнодорожников хотят купить красивый занавес для сцены. А он стоит 30 тысяч! Просили помочь.– Ого-о... Понял вас. Дайте подумать.
И подумал. Приобрёл для ДК занавес за 60 тысяч рублей – не хуже, чем в Москве, в Большом театре. Таким был человеком. Если делать, то делать лучше, чем у других. Только в райкоме комсомола я узнал настоящее имя Унрау – Исаак Францевич. Отсюда, видимо, немецкая культура в обращении с людьми, порядочность и честность. Высокий, под метр восемьдесят, всегда подтянутый, при галстуке. Немногословный. Спокойный. Но когда дело касалось работы, решения принципиальных вопросов, становился жёстким. Но на всех никогда не угодишь. Даже Христос был не в состоянии...
Вскоре я вернулся в родной коллектив. Унрау принял меня на должность своего заместителя. Одна приёмная на четыре кабинета. Вместе обедали в столовой. Однажды побывал у него дома в трёхкомнатной квартире, где он жил с женой, сыном и дочерью. Переулок Цимлянский, под телевизионной горой. Удивился, когда увидел деревянные выкрашенные полы. А на складе предприятия – шикарный линолеум, которым покрыты коридоры и кабинеты. Шеф на работе заставлял женщин переобуваться в туфли на каблучках. Чтобы были красивыми, а не колхозницами в коровнике.
Ежегодно после уборочной страды на День работников сельского хозяйства в середине ноября мы делали большой праздник для своих водителей. Как-то задолго до одного из них в очередную вечернюю пятницу предложил:
– А давайте проведём этот праздник по-новому. Не просто выступление с докладом и награждением передовиков. Пригласим хороший оркестр. Пусть выступит на сцене, а потом поиграет танцы в фойе. Номера художественной самодеятельности. И сделаем кинофильм о нашей работе в совхозах. Водители придут с жёнами. Думаю, все участники уборочной страды должны получить памятные подарки, а не по пять рублей на бутылку. Пусть директора и секретари парткомов из совхозов приезжают со своими сувенирами. Не помешает.
ДК железнодорожников в тот день был переполнен. Праздничная атмосфера чувствовалась сразу. А когда все зашли в зрительный зал и увидели красивый закрытый занавес, настроение стало ещё лучше. Улыбки, горящие глаза. И вот гаснет свет. Раздвигается занавес. На сцене в несколько рядов красиво одетые музыканты из оркестра ДК машиностроителей под руководством Григория Беленицкого. Звучат фанфары. И – шофёрская песня.
А дорога серою лентою вьётся,Залито дождём смотровое стекло.Пусть твой грузовик через бури пробьётся.Я хочу, шофёр, чтоб тебе повезло.
Потом начался немой фильм, снятый Орской студией телевидения. Тогда подобные киноленты были в диковинку. Да и создавался в тайне ото всех. Я был диктором, озвучивал происходящее. Написал текст. Проехал вместе с кинооператором Юрием Золотарёвым по совхозам, где трудились, жили, отдыхали наши люди.
Вдруг во время фильма в полной тишине громкий женский голос:
– Нет, вы посмотрите на моего Николая! Картошку чистит. А дома ничего не заставишь делать.
Праздник потом долго с благодарностью вспоминался в коллективе. Гордились собой. Профессией, выбранной по призванию. Горбачёвская перестройка 1985 года открыла новые горизонты для перспективных руководителей. Унрау через бывшего работника автоколонны, который теперь в министерстве автомобильного транспорта, вступил в «Ассоциацию международных автомобильных перевозчиков (АСМАП)», создали СП «Геротранс». Это производственное объединение уже сотрудничало с немецкими фирмами. Водители выезжали за рубеж в командировки. Перевозили различные грузы. Москвичи, естественно, никого к себе не пускали. Но ПОГАТ-1 во главе с Унрау смогло это сделать! Были выделены новые КамАЗы, впервые закуплена импортная техника – грузовые Мерседесы. Подобраны лучшие водители. И об орчанах узнали в дружественных странах.
Последние годы Александр Федорович тяжело болел. Но редко кто догадывался об этом. До сих пор стоит перед глазами, как во время обеда он провёл ногтями правой руки по тыльной стороне левой. Остались красные полосы.
– Опять почки отказывают! – Сказал с грустью.
От них и умер знаменитый руководитель 27 сентября 1992 года. Ему было 52 года. Каждый год мы, ветераны, в конце октября собираемся вместе на День автомобилиста. Обязательно вспоминаем нашего любимого Шефа добрым словом. Рассказываем о нём другим. Ставим в пример молодым. Пока человека помнят – он жив!
Воспоминания Валерия Назина о своём наставнике и учителе записал Валерий Тихомиров, член Интернационального и Российского Союзов писателей, Союза журналистов России, заслуженный работник культуры г. Орска.
Фото из архива Валерия Назина
