«Из квартала выселили всех жителей, обнесли его «колючкой» и устроили тюрьму»

^{1937 год, городская гостиница на Советской (сейчас законсервированный корпус ОГТИ). Фото из фондов Орского краеведческого музея}

В архивных папках Орского городского Совета, помимо сухих официальных документов, часто можно обнаружить частные письма, жалобы, донесения. Касаются они, вроде бы, небольшого круга лиц, рассказывают о каких-то частных, локальных проблемах. Однако такие документы очень ярко характеризуют эпоху – благодаря деталям, которые не попадают в официальную статистику, благодаря эмоциям, вложенным в них. Вот, например, такую жалобу мы обнаружили в Орском филиале государственного областного архива. Сюжет почти булгаковский: талантливый врач воюет с активистами месткома, как профессор Преображенский со Швондером…

Жалобу в Горздрав (отдел здравоохранения Орского горсовета) написал молодой врач Павел Чебуркин. В 1937 году он, 27-летний хирург, прибыл в наш город, чтобы спасать жизни орчан, был назначен сразу главным врачом новой, только что открытой, больницы – и тут же оказался втянутым в опасный конфликт. Этот конфликт рос, осложнялся, и в сентябре 1938 года врач обратился к городским властям с требованием: выбирайте, или я, или мои недоброжелатели!

«В больнице Соцгорода»

Павел Чебуркин, врач-хирург

В настоящее время в больнице Соцгорода усилиями предместкома Поздеевой и завхоза Прокудина создана невыносимая обстановка для работы…

И сразу мы натыкаемся на непонятный термин. Что это за Соцгород такой? Тут отдельная история, интересная сама по себе. Давайте чуть отвлечемся от основного сюжета…

В 30-х годах прошлого века собственно Орском считался нынешний Старый город: от Покровской церкви (бывшего женского монастыря) до окраины Форштадта. Все, что выходило за пределы этого участка, формально к Орску относилось, но на самом деле никто это Орском не считал. Даже в официальных документах так и писали: «Орск и новостройки». К новостройкам относились посёлочки, выросшие вокруг строящихся предприятий: Никеля, Мясокомбината, Локомотива, ТЭЦ и так далее. Все они были разрозненными, практически никак друг с другом не связывались, да и правили там, если честно, не столько городские чиновники, сколько директора предприятий.

^{1931 год, строительство мясокомбината. Фото из фондов Орского краеведческого музея}

Но, помимо «новостроек», был еще Соцгород – невероятный, фантастический проект. Социалистический город, город будущего, город мечты возводили в нашей степи иностранцы – участники международной архитектурной школы «Баухаус». Это были немцы, голландцы, венгры, шведы… Всех их объединяло одно: они жили мечтой о счастливом будущем, в котором место обычных городов займут города нового поколения. Они будут застроены дешёвым (чтобы оно было доступно простым рабочим), но комфортным и качественным жильем. Поэтому они разрабатывали универсальные модели домов для типового строительства — серийное производство ведь куда дешевле индивидуального. Для нас, выросших в «хрущовках», это обыденность; в 30-х годах идеи «Баухауса» были революционными.

^{1936 год, строительство Соцгорода. Фото из фондов Орского краеведческого музея}

Да, тут еще важный момент: иностранные архитекторы не просто новые модели домов создавали, они рассматривали город как единое целое. Обычный город ведь как возникает? Тут я построил дом, как мне в голову пришло; на соседнем участке сосед что-то возвел по своим предпочтениям — никакой общей стратегии нет и быть не может. А «Баухаус» создавал сразу город, в котором все подчинено единому замыслу, все, как говорят в народе, «по уму»: и коммуникации проложены максимально удобно, и маршруты транспорта заранее распланированы, и все – от парикмахерской до кинотеатра – запроектировано, причем в шаговой доступности.

^{1955 год. На снимке — первая пятиэтажка Орска, построенная в 1938 году по проекту венгра Тибора Вайнера. Фото из фондов Орского краеведческого музея}

Конечно, чтобы такой грандиозный проект реализовать, нужно было, во-первых, обширное пространство – чтоб старые дома не сносить, расчищая место под новые, а строиться «с нуля» в чистом поле. Во-вторых, много народу, нуждающегося в новом жилье – его ведь предполагалось сдавать тысячами квадратных метров. Орск обоим требованиям отвечал: пустых степей у нас полным-полно, а народу на всесоюзные стройки со всей страны съехалось столько, что в каждом подвале, каждом сарайчике по нескольку семей ютилось… Плюс и правительство наше было революционно настроенным, эксперименты масштабные любило – в общем, инициативу «Баухауса» приняло хорошо. Потом, правда, политический ветер подул в другую сторону, и большинство иностранцев сгинуло в лагерях, а Соцгород, прекрасный город будущего, так и не достроили: от него нам осталось только 4 трехэтажки и 1 пятиэтажка на проспекте Мира, 5 трехэтажек на переулке Музыкальном да детский сад (сейчас закрыт) с детскими яслями (сейчас там станция «Скорой помощи»).

^{1935 год, строительство трехэтажек на нынешнем проспекте Мира (тогда проспекта не было, была практически голая степь). Фото из фондов Орского краеведческого музея}

И еще здание, где теперь странным образом соседствуют мировые судьи и ресторан – изначально это был «ДК Соцгорода».

«Врач – явно чуждый элемент!»

Так вот: имелась в этом зачаточном Соцгороде своя больница, которая обслуживала жителей близлежащих «новостроек», а больницей руководил врач-хирург Павел Владимирович Чебуркин. Помогали ему в этом (должны были помогать, но на самом деле, по его словам, мешали) завхоз, то есть заведующий хозяйством, Прокудин и председатель месткома (местного комитета профсоюзной организации) Поздеева. Главврача эти двое, по его словам, невзлюбили сразу и очень горячо:

Павел Чебуркин, врач-хирург

Еще летом, во время моей московской командировки, в больнице проводилось общее собрание, на котором Прокудин заявил, что «Чебуркин – непонятный человек, странно себя ведет, явно чуждый элемент, и, если бы не нужда во врачах, его давно выгнали бы вон».

Обвинения для 1938 года — времена «Большого террора», между прочим — очень нехорошие, опасные. «Чуждый элемент» — тот, кто интегрировался в советскую систему, нашел себе в ней место (например, благодаря умению оперировать), но революционных идеалов не разделяет и в удобный для себя момент непременно предаст.

^{Вырезка из газеты «Орский рабочий» за 1938 год}

Вероятно, вывод о «чуждости» главврача завхоз сделал из того, что отец Павла Владимировича, известный ученый-бактериолог Владимир Викторович Чебуркин, был репрессирован годом ранее: его в 1937-м арестовали как монархиста, он сгинул в лагерях, а его сын автоматически стал «ЧСИР» — то есть членом семьи изменника Родины.

Сведения о «разоблачении» отца быстро прилетели из Курска в Орск и были использованы «классово-чуткими» подчиненными. А потом подозрения в отношении Чебуркина подкрепились таким оригинальным способом...

Павел Чебуркин, врач-хирург

Я ожидал приезда друга и к ночному поезду поехал на вокзал. Наутро Прокудин учинил допрос шоферу, куда он ездил, и, узнав, что ездил на вокзал со мной, заявил: «Ну, я Чебуркина этого так прижму, что он забудет, как на вокзал ездить». И разразился бранью по поводу шофера, запретив ему впредь меня возить и мне подчиняться.

Тут, наверное, нужно объяснить, что так возмутило завхоза. Дело не только в том, что машина казенная и на казенном бензине ездит; Чебуркин ночью вызвал шофера, чтобы использовать его в личных целях. Пролетария, освобожденного от гнета эксплуататоров, эксплуатировать! Продемонстрировал, в общем, классовый враг свое буржуйское нутро…

^{Вырезка из газеты «Орский рабочий» за 1938 год. Представьте: группа пожарных из Актюбинска 3 дня(!) пешком топала из своего города в Орск, снимая противогазы только чтобы поесть и поспать. Удивительные, конечно, были времена!}

Ну, а дальше завертелось.

Павел Чебуркин, врач-хирург

В мое отсутствие Прокудин в гнойной палате проповедовал необходимость перевязок 2 раза в день, что, как вам известно, ничего, кроме вреда, не принесет, а больных настроило против меня и против среднего персонала.

Как уже говорилось, плести интриги против врача (со слов самого врача) помогала предместкома:

Павел Чебуркин, врач-хирург

Поздеева отправилась с «обходом» по хирургическому отделению и упорно добивалась от больных, хорошо ли лечит их врач, или нет. Один больной сказал, что не лечит, только смотрит. Этого оказалось довольно, чтобы констатировать факт «ничегонеделанья» врача.

Нам сейчас это может показаться смешным: какой-то завхоз обвиняет главврача, своего непосредственного начальника! Да еще при поддержке какой-то там профсоюзной работницы… Но это сейчас. А тогда доктору Чебуркину было не до смеха: завхоз, в отличие от него, непонятного интеллигента, был пролетарием; председатель же месткома играл важнейшую роль в деятельности больницы – выделял жилплощадь, рассматривал трудовые споры, организовывал заседания товарищеских судов и т.д. Любое важное решение в организациях того времени принималось и подписывалось «треугольником», то есть тремя ключевыми лицами: руководитель (в больнице – главврач), руководитель партийных органов и председатель месткома. В общем, оппозиция оказалась очень серьезной.

Павел Чебуркин, врач-хирург

Завхоз Прокудин совершенно распустился. Мои распоряжения систематически не выполняются. В больнице выбито много стекол, разломаны сиденья в уборных. Несмотря на приказ восстановить все это, ничего не делается. Распоряжение о ежедневной проверке завхозом хозяйства больницы встречает возражение: «А для чего мне ходить по больнице»?

Между тем, уверял врач, ему совершенно некогда заниматься борьбой с этими нечаянными недоброжелателями, он людские жизни спасает!

Павел Чебуркин, врач-хирург

Я работаю с неимоверной перегрузкой. За 40 дней мной сделано 48 крупных операций, не считая наложений гипсов и вправления вывихов. Кроме того, я принимаю 35-40 человек в пятидневку консультационных больных… В настоящее время я болею, и, несмотря на очень плохое состояние, оперирую людей, так как не могу допустить их гибели. 3/IX я оперировал с Т[температурой тела]  38,5; 6/IX сделал ночью 3 срочных операции, еле держась на ногах; 12/IX оперировал при Т 35,4 после только что случившегося приступа малярии.

В итоге врач дошел до того, что поставил перед руководством вопрос ребром: или он, или его враги.

Павел Чебуркин, врач-хирург

Только долг врача заставляет меня сейчас идти в больницу, и то я работаю преимущественно вечером, чтобы не видеть этих отвратительных людей… Я ставлю категорическим условием: или в 3-дневный срок будут удалены из больницы Прокудин/Поздеева, или прошу уволить меня, если бОльшую ценность представляет неграмотный член месткома, чем врач. Я больше в такой атмосфере травли, распущения грязных сплетен и создания склоки, работать не могу.

Собственно, на этом письмо, которое мы обнаружили в архиве, и заканчивается. На этом листке, в уголке, размашисто нанесена резолюция: «Надо создать комиссию и проверить работу больницы в Соцгороде». И подпись – чья, не понятно. Какое решение приняла комиссия и чем завершился этот конкретный конфликт, неизвестно. Однако сведения о дальнейшей судьбе доктора есть, и очень подробные.

«Городская тюрьма не вмещала арестованных»

Дело в том, что Павел Владимирович Чебуркин в 80-х написал мемуары, которые издал под названием «Записки везучего, или Как я целым остался» (здесь они цитируются по публикации в журнале «Звезда»). По большей части в книге рассказывается, как автор провел 9 лет в норильском лагере для «изменников Родине». Но встречаются там и упоминания об Орске, и очень интересные.

^{1938 год, новенькое здание театра имени Октябрьской революции (позднее — кинотеатра «Октябрь», сейчас — магазина «Пятерочка». Чтобы его построить, в 30-х разобрали на кирпичи 2 православных храма... Фото из фондов Орского краеведческого музея}

Вот, например, что он рассказывает о том самом периоде своей жизни, в который и написал жалобу:

Павел Чебуркин, из книги «Записки везучего»

По возвращении [из Москвы] в Орск меня поджидал сюрприз: пока я ездил, арестовали двух врачей в нашей больнице: эмигранта болгарина, из числа тех, кто выехал в СССР после дела Димитрова, и его жену, русскую, Е. И. Давидович. И в городской инфекционной больнице арестовали молодого врача Гавриила Полуэктова, не проработавшего и полугода! Мы подозревали, чьих подлых рук это дело, — доносчицы, претендовавшей на заведование больницей, но не получившей предпочтения…

Вообще, уверяет автор, в Орске 1938-го года производились тотальные «чистки». И приводит вот такие факты:

Павел Чебуркин, из книги «Записки везучего»

Кругом шли аресты. В городе из одного квартала выселили всех жителей, обнесли его «колючкой» и устроили тюрьму, частью даже под открытым небом. Существующая городская тюрьма уже не вмещала арестованных! В городе появился детский дом для «детей врагов народа».

Молодой хирург имел все шансы переселиться туда, за «колючку», но от ареста его спасла случайность: благодаря своему врачебному таланту он обрел в Орске сильного покровителя.

Павел Чебуркин, из книги «Записки везучего»

…Ко мне на стол попал сам начальник городского НКВД, «гроза города», с запущенным гнойным аппендицитом, и я его вытащил. И хотя вскоре на меня все же поступил донос, и серьезный — я имел без разрешения пистолет «Браунинг», подарок папы, — начальник сам мне позвонил, спросив, так ли это, и, получив утвердительный ответ, попросил зайти и лично ему сдать пистолет. Когда мы встретились в его кабинете, и я отдал пистолет, он сказал: «Хорошо, что дальше меня это не пошло, а то быть бы вам террористом с большим сроком! Повезло!»

В 1939 году Чебуркин отправился на Финскую (или, как ее еще называли, «зимнюю») войну – оперировал обмороженных в карельских лесах бойцов Красной Армии. Затем вернулся в Орск, где работал до Великой Отечественной; в первый месяц войны занимался организацией в городе госпиталей; 22 июля 1941 года, в первый день бомбардировки Москвы, он был мобилизован на фронт и стал ведущим хирургом 50-го медсанбата.

^{Годы Великой Отечественной, раненного бойца оперирует хирург эвакогоспиталя 3640 (здание школы №49). Переоборудованием школы в госпиталь руководил до ухода на фронт П. Чебуркин. Фото из фондов Орского краеведческого музея}

Там, на фронте, во время отступления, в разговоре с коллегами неосторожно упомянул Сталина и его полководческие таланты, и в результате доноса был арестован. 5 мая 1942 года – приговор военного трибунала: расстрел за «оскорбление вождя, неверие в победу». Несколько дней он провел в бараке для смертников, готовясь к казни; но перед приведением приговора в исполнение расстрел заменили 10-ю годами лагеря. Почти весь этот срок – год «скостили» за хорошую работу – он провел в Норильске. В 1952 году он вернулся в Орск, где продолжил оперировать жителей города. В 1956-м был реабилитирован, уехал с семьей в город Щёкино, стал со временем главным хирургом Тульской области. На пенсию вышел только в 90 лет! Умер бывший орский хирург Павел Владимирович Чебуркин 10 февраля 2008 года, незадолго до своего 98-летия, и был похоронен на щёкинском кладбище, рядом с женой, которую встретил молодой девушкой у нас в Орске. Сам он в своих мемуарах 98 прожитых лет описывает так:

За эти годы пришлось стать свидетелем и участником очень многих событий и приключений, которых хватило бы, вероятно, на несколько жизней…

open_with close

^{П.В. Чебуркин}

За помощь в подготовке материала автор благодарит Орский филиал Государственного архива Оренбургской области (директор Инна Ершова) и Орский краеведческий музей (директор Галина Белова).