8-9-228-340-300
Сейчас 
3670 
Строительство Орского мясохладокомбината, 1931 год. Фото из фондов Орского краеведческого музея
1937 и 1938 годы принято называть временем «Большого террора» — именно тогда репрессии в СССР приобрели наиболее массовый характер. Бдительные сотрудники карательных органов хватали и старых большевиков – за шпионаж в пользу мировой буржуазии; и высокопоставленных военных – за развал Красной Армии; и даже друг друга – за недостаточно жёсткую и принципиальную борьбу с врагами народа. Была и ещё одна категория репрессированных, самая крупная – так называемые «вредители». По логике власти, это были люди, враждебно настроенные к Советской власти, совершавшие диверсии на промышленных объектах и пытавшиеся таким образом сорвать программу индустриализации.
Водонапорная башня на улице Вяземской — кстати, она до сих пор стоит, но уже не работает. А раньше из неё заправляли проезжающие мимо паровозы. 1929 год, фото из фондов Орского краеведческого музея
Расследование чисто технических инцидентов – аварий, сбоев в работе оборудования – приводило к выявлению целых вредительских сетей. В результате в тюремной камере – а вскоре и у тюремной стенки – мог оказаться и большой начальник, и простой работяга…
Ярко проиллюстрировать сложившуюся в промышленности ситуацию могут пара выпусков городской газеты «Орский рабочий», вышедших в свет в октябре 1938 года.
Выпуск «Орского рабочего» времён Большого террора
Вот, например, материал, озаглавленный «Обещания и действительность»:
По последнему обещанию главного инженера Орской ТЭЦ тов. Лошака, турбина должна была дать электроэнергию 26 октября. Этот срок снова сорван… Вражеские вылазки при опробовании аггрегатов [так, с двумя «г», написано в газете – и это не опечатка, таковы были правила того времени], видимо, ничему не научили руководителей Орской ТЭЦ.
Что же именно происходило «при опробовании»? А вот, пожалуйста:
На подрешётнике градирни во время строительства было оставлено много мусора: тряпья, щепок и т.д… Вода, подошедшая с хламом, прорвала сетку и сором забило трубки у конденсата. Пуск турбины был приостановлен на сутки – очищали трубки. До этого у питательных насосов были «нечаянно» облиты водой электромоторы, это на два дня задержало пуск турбины…
Вы скажете: ну да, разгильдяйство, конечно, надо же было тряпьё убрать… Но тогда это не называлось разгильдяйством. Это расценивалось как намеренное вредительство. Уже в следующем выпуске «Орского рабочего» на первой полосе вышла статья под заголовком «Выше революционную бдительность»:
Встречаются факты, которые нельзя иначе нельзя расценить, как открытой вражеской вылазкой. При опробовании циркуляционного насоса ТЭЦ обнаружены тряпки, положенные с целью вызова аварии. Был умышленно надрезан транспортёр углеподачи, который при опробовании разорвался…
Тут же давалось объяснение: кто именно использует подобные методы.
…Замаскированные враги, недобитые остатки фашистской троцкистко-бухаринской банды могут, выбрав самые чувствительные места, нанести огромный вред социалистическому государству.
Нам такие обвинения могут показаться бредовыми. Даже учитывая, что у Советской власти, действительно, имелись враги, и враги эти рады были бы как-то навредить строительству крупных промышленных объектов… Но это очень уж мелко – не взорвать ценную машину, не сломать, а бросить на решётку тряпку! Понятно же, что это простое и для всех времён обычное разгильдяйство. Транспортёрная лента могла попросту оказаться бракованной, вот и лопнула – такое и сейчас может произойти запросто. Что уж тут заговоры-то искать! Но – искали. И находили.
По каждой поломке оборудования, по каждому всплывшему факту недобросовестной работы (или просто неудачному стечению обстоятельств) проводилось следствие. И оно, как правило, приводило к конкретным результатам.
Фрагмент протокола заседания орского горсовета за апрель 1938 года. Какого-то (или какую-то?) Лукшу сотрудники «органов» уличили во вредительстве, и коллеги-депутаты быстренько вывели «врага народа» из состава пленума
Судя по «Книге памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области» (была издана такая книга в 90-х, участие в её создании принимало региональное управление ФСБ, и генерал, бывший тогда начальником управления, предисловие к ней написал), за годы «Большого террора» к ВМН, то есть высшей мере наказания – расстрелу – было приговорено 20 работников Орской ТЭЦ.
Так, 3 августа 1937 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР вынесла смертный приговор Степану Ивановичу Дьячкову, начальнику строительства ТЭЦ.
Чуть погодя, 20 сентября 1937 года, на расстрел был отправлен главный инженер Владимир Семёнович Витин. Ещё два дня спустя, 22 сентября 1937 (скорее всего, арестованы они были по одному делу о вредительстве), тот же орган приговорил к смерти Владимира Семёновича Рогожина, мастера, руководившего одним из участков строительства этого предприятия.
Карточки Дьячкова и Витина на сайте openlist
Когда станция была уже запущена, руководить ею стал уже не начальник строительства, а начальник ТЭЦ. Эту должность занял Эдмонд Иванович Гартман. 12 февраля 1938 он выслушал свой приговор — коллегия и ему «выписала» ВМН. Всем четверым были вменены одинаковые пункты 58-1 «контрреволюционной» статьи Уголовного Кодекса РСФСР: «Террористический акт» и «Причинение ущерба системе транспорта, водоснабжения, связи и иных сооружений в контрреволюционных целях». Только главный инженер Витин чуть отличился: он был «уличён» ещё и в измене Родине. Итог, впрочем, для всех был один: пуля.
Но, если начальников (которые были, к тому же, членами ВКП(б)), судили по одному, да на самом высоком уровне, то дела простых работяг рассматривал не суд, а, без затей, «тройка НКВД», то есть комиссия из трёх сотрудников регионального ведомства. Простые люди отправлялись на расстрел пачками.
Например, 31 августа 1937 были осуждены сразу четверо рабочих – судя по именам и фамилиям, «из нацменов», как в то время называли и казахов, и татар, и башкир. Похоже, именно тогда органы «раскрыли» какой-то национальный заговор – проще говоря, взяли выходцев из одного аула… В тот день на расстрел были отправлены помощник бухгалтера Нургали Мамытович Корабаев, шорник (то есть тот, кто шил сбрую для лошадей) Мухтар (без отчества) Махмудов, его почти однофамилец, возчик Сисен Махмутович Махмутов и чернорабочий Умар Рысалдинович Рысалдинов.
А 14 октября 1938 выслушали приговор трое: настильщик полов Александр Петрович Корхонен и чернорабочие, брат с сестрой Фёдор Сергеевич и Таисия Сергеевна Масюк (эта группа не обвинялась в терроризме, но взамен исхитрилась «заработать» обвинение по 6-му пункту: шпионаж)…
Карточки брата и сестры Масюк, сайт openlist
Так же – в составе групп или поодиночке – отправлялись к стенке плотники, электрики, счетоводы ТЭЦ. Разумеется, если поискать в той же книге работников более крупного предприятия – Никелькомбината, например, или Мясокомбината, – список выявленных и уничтоженных «вредителей» окажется куда длиннее...
Общество по совместной обработки земли в п. Аккермановке, 1928 год. ФОто из фондов Орского краеведческого музея
За помощь в подготовке материала автор благодарит Орский филиал Государственного архива Оренбургской области (директор Инна Ершова) и Орский краеведческий музей (директор Галина Белова).
