8-9-228-340-300
Сейчас 
Вечером
16003 
В начале пандемии коронавируса в орской горбольнице на Никеле [бывшая ГБ №1] скончалась Галина Севостьянова, которую лечили, как считают её родные, «не от того». Женщина умерла через неделю после того, как попала в больницу. Близкие уверяют, что трагедия случилась из-за халатности медиков. Пока в этой истории больше вопросов, чем ответов. Всё началось 8 июля 2020 года, когда у Галины Анатольевны поднялась небольшая температура — 37. 10 июля родственники вызвали фельдшера на дом. Орчанке назначили противовирусные препараты и посоветовали сделать рентген. Через 2 дня состояние ухудшилось, появилась слабость, и в итоге женщина потеряла сознание. Было решено срочно вызывать скорую.
Оксана Севостьянова, орчанкаПриехала скорая, отвезли ее врачи на КТ. Результат — поражение легких 40%. Маму госпитализировали в больницу. При том, что мы просили отказ от госпитализации, нам его не дали, сказали, что нужно ложиться в больницу. Её положили на Никель в больницу. Мама лежит там с диагнозом пневмония. Но главное, что у нее было сопутствующее заболевание — диабет. Важно, что её две недели как перевели на инсулин.
После 3-х дней нахождения в больнице Галина Севостьянова сообщила семье, что у нее сильно подскочил сахар до 30 единиц. Но врачи запретили колоть инсулин самостоятельно, заверив, что дозировку подберут сами. При этом тест на ковид был отрицательный.
Оксана Севостьянова, орчанкаЯ спрашивала, колит ли она себе инсулин. Она мне ответила, что нет. Врачи пообещали, что мне вместе с капельницей будут вливать, подберут дозу. Сказали, своими препаратами не лечиться. Ну хорошо.
16 июля Оксана Севостьянова не может дозвониться до матери. Как оказалось, в этот день пациентку перевели в реанимацию. При этом родственники узнали об этом только тогда, когда приехали в больницу не от врачей, а от соседей по палате, вспоминает Оксана.
Оксана Севостьянова, орчанкаТелефон она не берет, в больнице ничего не говорят, врач не выходит к нам, никакой информации нет. Я докричалась до палаты, где мама лежала. Соседи ее сказали, что маму перевели в реанимацию. Мы вообще не поняли почему ее перевели. Да, был кашель, но, чтобы она совсем себя плохо чувствовала — нет. Пытаемся дозвониться до врачей, чтобы узнать, что происходит. Нам отказываются что-то говорить. На следующий день — такая же история.
После бесконечных звонков и просьб родственникам всё же дали информацию о состоянии Галины, но без конкретики.
Оксана Севостьянова, орчанкаВ субботу и воскресенье опять не давали никакой информации. В понедельник мы приезжаем прям к открытию больницы — к 8:00. Потому что на выходных администрации нет на месте, поэтому и не говорили ничего. Приехали туда, заходим к главврачу в кабинет. Главврач сказала: «Кто? Севостьянова? А, она уже под ИВЛ лежит. Вы молитесь». Мы попросили объяснить ситуацию, что вообще происходит: почему она под ИВЛ, и почему мы ничего не знаем? Я в четверг просила меня соединить с врачом, спрашивала какие препараты привезти и что вообще мы можем сделать. Меня заверили, что всё есть и всё под контролем.
В 23:45 этого же дня случилось самое страшное для Оксаны — по телефону ей сообщили, что её матери не стало. После этого началось серьезное разбирательство. Со скандалом родные добивались предоставления в морг результатов теста на ковид, чтобы специалисты смогли провести вскрытие.
Оксана Севостьянова, орчанкаТело передали в морг, а документы не отдают с больницы. Мы звоним в морг по поводу вскрытия, а там нам сказали, что им не отдают результаты тестов на ковид. Если тесты не отдают, значит они положительные и вскрытие происходит по-другому. На что мы отвечаем, что тесты были все отрицательные. Диагноз — пневмония. Мы приезжаем опять к Байкиной [на тот момент — главврач больницы на Никельщиков], попросили отдать ПЦР-тесты, мы знаем, что они отрицательные. Байкина говорит, что у них тестов нет никаких, они якобы все в Роспотребнадзоре, приезжайте туда. Мы приехали и нам сказали, что все тесты передают в больницу.
Вот такой замкнутый круг. Со скандалами и разбирательствами с полицией удалось добиться, чтобы результаты передали в морг. На этом путаница не закончилась. Через несколько дней после похорон семье Севостьяновых позвонили из Оренбурга и сказали, что ковид все-таки идентифицирован. На основании чего были сделаны такие выводы, если абсолютно все тесты до этого показывали отрицательный результат?
Оксана Севостьянова, орчанкаСначала написали заявление на главного врача, чтобы получить медкарту, чтобы посмотреть чем лечили, что происходило. В этом нам отказали. Начали писать в министерство здравоохранения, Роспотребнадзор, в прокуратуру, в Следственный комитет. Только после всех этих манипуляций 31 августа нам на руки выдали документы. Вся карта была исправлена — везде штрихом замазано и переписано. Это даже на копиях видно.
Семья Галины Севостьяновой начинает добиваться возбуждения уголовного дела. Следственный комитет отправляет документы из больницы на экспертизу. В итоге найдено более 30 дефектов лечения, говорит дочь погибшей. Оксана Севостьянова подает в суд.
Оксана Севостьянова, орчанкаНачинаются судебные тяжбы. Мы пытаемся собрать документы. Нам приходят ответы, что да, действительно, дефекты в лечении есть. У нас на руках около 10 экспертиз с разных инстанций. Но в возбуждении уголовного дела нам отказано. Потому что нет прямой причинно-следственной связи. Считается, что если человек пришел в больницу, ему сделали укол и он умер, то вот это прямая связь. А у нас куча дефектов были найдены, и они выявлены по разным экспертизам. Мы заходим в суд уже с моральным иском, чтобы хоть как-то доказать, что была ошибка врачей. Делают еще одну экспертизу. Находят опять новые дефекты.
Родные вышли на связь с опытным реаниматологом из Оренбурга, которая подтвердила, что все препараты, которыми лечили Галину, были противопоказаны с ее заболеванием — диабетом.
Оксана Севостьянова, орчанкаОна просто нам сказала: «Если бы даже у мамы не было пневмонии, и начали лечить ее этими препаратами, она бы не выжила». Далее реаниматолог находит в карте много исправлений, но кое-что врачи поправить забыли. В медкарте была приложена кардиограмма. На 20 число, в день смерти, было 200 ударов в минуту и ни один препарат не был введен. А в карте написано, что пульс был 110 ударов в минуту. То есть врачи даже здесь исправили, а кардиограмму не убрали.
В начале февраля у семьи Севастьяновых прошел суд. По решению, родственникам присудили 350 000 морального вреда.
Оксана Севостьянова, орчанкаОни посчитали, что 350 тысяч достаточно за смерть любимого человека. За то, что убили маму.
На данный момент, говорит Оксана, они не могут добиться правды. Но в СМИ она обратилась не для этого.
Оксана Севостьянова, орчанкаПросто хочется, чтобы таких ситуаций больше не было, чтобы они не повторялись. Врачам нужно обращать внимание на людей, а они вообще не считают никого за людей. Им был важен оборот койки, а не жизнь людей. Для них это очередной пациент, а для нас-то это наши близкие люди...
