«ААААААААА!»

Хватит звенеть про одну Украину. Россия требует внимания.

Уже больше года всё медиа-пространство целиком и полностью принадлежит Украине. Всё происходящее в нашем государстве стало второстепенным. А в провинции — и подавно.

За исключением нечастых выездов я всю свою жизнь нахожусь и работаю в самом типичном провинциальном российском городе на востоке Оренбургской области. Впрочем, как и подавляющее большинство соотечественников, ведь если считать провинцией все города и населённые пункты с численностью населения менее 1 млн жителей, то нас — провинциалов — в стране примерно 110 млн, то есть почти 80%. А вот большинство моих пишущих коллег постоянно проживает в крупных городах, однако нередко ссылается на мнения или интересы провинции, используя их по ситуации.

И у меня есть, что им сказать.

Начну с того, что уже не первый год наблюдаю, как в медиа-пространстве рождается какое-то особое представление о провинции, которое чем дальше, тем больше расходится с реальностью. Пока ещё не поздно, то я бы хотел в это представление внести некоторые важные правки, как непосредственный наблюдатель и участник типичной провинциальной жизни.

Если обратиться к тому образу провинции («народа») который преобладает в материалах авторов либеральных информационных ресурсов, то становится страшно. Потому что, сожительствуя с таким «народом», разумнее всего было бы забаррикадироваться в здании и ждать спасателей, которые приедут на добрых демократических танках и подавят всех этих «зомби», шарахающихся по переулкам в поисках выпивки. Собственно говоря, авторы либеральных порталов именно так и живут, огородившись от мира личными фобиями и постреливая в народ из амбразур шальными твиттами. Я не преувеличиваю. У нас тут недавно в город приезжал столичный репортёр телеканала «Дождь» снимать сюжет про погибшего на Донбассе ополченца, что родом из наших мест. Так, когда я посмотрел сюжет, то на всякий случай выглянул из окна сверить реальную картинку со всеми этими «мрачными дымящимися трубами, серыми многоэтажками и безнадёжностью, повисшей в воздухе». Сверился — трубы заводов, слава богу, преимущественно дымят (значит, людям есть где работать), многоэтажки стоят где им положено, а в воздухе больше весны, чем безнадёги. Однако по следам московского репортажа к нам приехали журналисты из американской «Лос-Анджелес Таймс», так и они тоже не обошлись без пошлых штампов: «Когда ополченец Александр поехал на Украину возрождать имперскую славу России, зима только начинала захлёстывать своей яростью ветряные степи обнищавшего приграничного города». Я товарищей журналистов с профессиональной точки зрения понимаю — нужно изо всех сил изобразить ад, чтобы читателю стало понятно, почему даже на воюющем Донбассе русскому человеку комфортнее. Но с точки зрения общечеловеческой — они брехуны. Однако именно так и рождается то ужасное представление о народе, которое бытует в либеральных кругах силами вот таких вот репортёров.

Оба образа опасны тем, что как бы отсекают основную массу сограждан от активной жизни центра, выселяя её на задворки в одном случае как негодных люмпенов, а в другом — как обязанных всё и всегда терпеть, повинуясь своей природе. В итоге закрепляется образ народа как чего-то фонового, существующего по умолчанию, и даже проблемы ему столичные авторы выбирают по своему усмотрению. В итоге сегодня в центральной прессе или на страницах интернет-изданий вы не найдёте почти ни слова о ходе либерализации системы здравоохранения, бьющей главным образом по провинции, зато какие-нибудь «оренбургские пчёлки» зацепят уважаемую аудиторию и не отпустят аж целую неделю, пока им на смену не подоспеет ещё какая-нибудь аналогичная чепуха из глубинки.

Да, провинция признательна столичным блогерам за то, что те высоко оценили её способность противостоять санкциям и обходиться без сыра пармезан. Но провинция чувствует себя брошенной в борьбе с той же оптимизацией системы здравоохранения. Дело в том, что чем мельче поселение, тем сильнее оно от этой либерализации страдает. В городах и посёлках закрываются больницы, а жителям предлагают посещать районные или областные учреждения, находящиеся часто за 30 и более километров непроходимого бездорожья. Проблема ли это? Касается ли она того самого «народа»? Ещё как, но её в медиа-пространстве как бы и не существует.

Другая народная беда — это новый закон о капитальном ремонте. Согласно ему жильцы многоквартирных домов теперь своими средствами должны выполнять такой ремонт, что вызывает самые настоящие и актуальные протесты и пикеты в провинции по всей стране. Но и это проскальзывает мимо внимания большинства столичных авторов, уверенных в долготерпении «народа».

И эти проблемы вызваны не санкциями и не войной на Украине. Они родились задолго до обострения отношений с Западом. Реформа здравоохранения уже свирепствует не первый год, а жилищный фонд провинции устаревал десятилетиями. Как и проблема недоступности разумного кредита с одной стороны и запинывания населения в ростовщическую кабалу с другой. Все самые крупные банкротства предприятий и самые массовые увольнения состоялись в моём городе не после возврата Крыма, а до него. Тогда же был вытоптан и класс мелкого и среднего предпринимательства. Думаю, это справедливо не только для оренбуржцев.

Уже больше года вся информационная повестка страны отдана Украине. А наше государство, у которого полтораста миллионов жителей и 17 млн квадратных километров, будто перестало существовать. Будто мы сыты новостями о том, как на Украине повышаются тарифы ЖКХ и растут цены. Нет, нам украинцев по-братски жалко. И это очевидно хотя бы по тому количеству беженцев с Донбасса, которых российская провинция приняла и обогрела (даже в нашем маленьком городе их достаточно. Что символично, сам наш город Орск развился как центр тяжёлого машиностроения в результате эвакуации за Урал украинских заводов в ходе войны). Нет, у нас нет никаких претензий к украинцам, у нас есть некоторые вопросы к тем столичным профессионалам, которые формируют информационную повестку, — не пора ли вам вернуться на землю?

Говорю это всё не для того, чтобы вызвать жалость или сочувствие. Нет, просто я заметил за собой тревожный симптом. Когда я вижу какую-нибудь статью про то «как у них всё плохо» и сто тысяч восторженных комментариев соотечественников и лайков к ней, у меня начинает что-то медленно закипать в груди. Потому что от этого обмусоливания «у них» не станет ни лучше ни хуже, а вот от игнорирования жизни нашей у нас станет совершенно точно хуже. А ещё недавно я едва удержался, чтобы не послать к чёрту незнакомого читателя, который спросил, не считаю ли я, что последний митинг против закона о капремонте — «это происки пятой колоны». Хотя человек этот ни в чём не виноват, а вопросы опять же к пишущим коллегам. И не менее настораживающий звоночек — всё чаще наблюдаю, как провинциальный чиновник, будто клещ, присосавшийся к вене, наливается надменностью, полагаясь, видимо, на высокие рейтинги российской власти. Будто это его фотографию напечатали на обложке «Таймс», будто это он признан самым влиятельным человеком года. И подопечный народ становится ему неинтересным. Он от него как бы отсекается. Не иначе, такой чиновник весь год читает столичных публицистов и смотрит центральное телевидение. Иначе откуда бы такая сверхпозиция?

Конечно, можно и дальше игнорировать собственную страну. Она это, в конце концов, переживёт. Но тогда не нужно потом удивляться, отчего страна проигнорировала какой-то там новый кипиш в столице с захватом правительственных зданий и вывешиванием новых флагов. Это мы её прежде сами от себя отсекли.

Евгений Супер, обозреватель.