История многодетной семьи, рассказанная в поезде

Хотите верьте – хотите нет.

СЛАТУНЬКА

Очерк

Начало истории этой многодетной семьи услышал давно. События, которые потом в ней произошли, заставили осмыслить чужую судьбу. Чего здесь больше: всепоглощающей любви кумира, мистики, предопределения судьбы?..

Второй день пути. Плацкартный вагон укачивается, словно коляска младенца. Сентябрьское солнце работает в открытую. Душно.

Нина Ивановна Титова едет из Орска к родным на поезде «Днепропетровск — Барнаул» до конечной станции. Дорога неблизкая. Разговор о мистике с пожилыми соседками возник сам по себе. Говорили о последнем телевизионном фильме «Колдовская любовь», о событиях собственной жизни, на которые повлияли потусторонние силы и необъяснимые законы мироздания.

— Я не знаю, как объяснить события в нашей семейной жизни, но без небесных сил здесь явно не обошлось. — Нина Ивановна говорила негромко, как бы стесняясь. — Мои родители прожили вместе больше полувека. Любили друг друга сильно. Это был брак, который заключился, как говорится, на небесах. Нас в семье пять дочерей и трое сыновей. Мы росли в атмосфере любви и внимания. Авторитет родителей был беспрекословный. Мы их называли только на «вы». Отец работал в совхозе механиком на ремонте тракторов без отпусков и выходных, держал большое личное хозяйство. Мы с малолетства приучались трудиться, лично отвечать за доверенную работу и конечный результат. Взаимопомощь и внимание друг к другу остались навсегда, хотя многие из нас уже на пенсии. Родители всем детям дали высшее образование, справили свадьбы. Одна моя сестра живет в Германии, я — на Урале. Остальные кучкуются на Алтае. Еду к ним помогать. Там две сестры сильно болели. Все думали, что не выживут.

Нина Ивановна грустно замолчала. Никто из слушателей не торопил, не задавал вопросы.

— Мы всегда жили в радости и веселье. Работали. Рожали детей. Воспитывали, ставили на ноги. Постоянно собирались под родительской крышей. Мать была для нас как весеннее солнышко, которое и приласкает, и обогреет, и даст мудрый житейский совет. Отец называл её неизменно «золотая ты моя», «слатунька». Ласковое словечко «слатунька» очень подходило к маминому характеру. Она никогда не скандалила, не повышала голоса. Как и когда успевала всех обстирывать, готовить еду, ухаживать за огородом и скотиной, ума не приложу. И к чистоте в доме приучила всех дочерей. Мама редко болела. Прожила больше восьмидесяти лет, как и отец.

Рассказчица посмотрела в окно, за которым мелькали деревья, полустанки, поля. Всё похожее, ничего запоминающегося. Красота осенней природы не радовала, не вдохновляла.

— А начались все наши беды после смерти матери. Умерла она спокойно: легла вечером спать и не проснулась. Мы все очень переживали эту потерю. Много плакали. Даже мужчины. Отец сразу как-то сник, сгорбился. Ходил по комнатам, подолгу рассматривал мамины фотографии, висящие в рамках на стенах. Часто его можно было найти на её могиле. Неизменно повторял: «Не хочу я жить без своей слатуньки. Одиноко мне на земле. Душа мается». Мы все старались помочь ему. Кормили, обстирывали, убирались в доме. Боялись, что умом тронется. Он начал называть всех дочерей слатуньками, хотя при жизни мамы никогда такого не говорил.

Но беда пришла с другой стороны. Повесился младший брат. Он после смерти мамы, которую любил до фанатизма, стал замкнутым, потерянным. Ему всё стало неинтересно: работа, семья. Никогда не злоупотреблял спиртным. Был психически уравновешенным. Врачи говорят про такие непредсказуемые случаи: умер от депрессии. Мы смерть брата всячески скрывали от отца, которому и так было нелегко. Когда он спрашивал нас: «А почему Игорь не приходит?», мы говорили, что того неожиданно послали в длительную командировку. Да простится нам эта святая ложь!

Не прошло и четырёх месяцев после маминой смерти, как отец однажды сказал: «Девчонки, завтра я, наверно, не проснусь. Зовет меня ваша мать к себе. Ей тоже там одиноко. Простите за всё, в чем перед вами провинился!» Мы не поверили практически здоровому мужчине. А через три дня похоронили его рядом с мамой. Вот и не верь после этого предчувствиям и мистике.

Нина Ивановна взяла со столика личную керамическую кружку с остывшим чаем. Сделала несколько глотков. Пассажиры смотрели на неё с любопытством. Красивое лицо женщины на глазах заметно постарело. Резче обозначились морщинки. Может быть, это произошло оттого, что солнце зашло за тучку, и в вагоне стало темнее. Или от невесёлого разговора.

— Среди родных и знакомых пополз слух, что мать забирает своих любимых на небеса. Страх поселился в наших семьях. Мы стали редко собираться вместе. Даже праздники старались не отмечать за общим столом, как это было всегда. Кто следующий на тот свет? Вскоре заболел старший брат. И быстро умер. Потом тяжело заболели две сестры. Про одну врачи сказали: «Готовьтесь к самому худшему!» Казалось, над нами навис злой рок. Неужели это делала наша покойная мать, которая при жизни была берегиней семьи? Я где-то читала или слышала, что покойники имеют энергетическую силу больше, чем живые люди. С ними невозможно тягаться ни одному экстрасенсу.

Нина Ивановна замолчала. Достала из сумочки носовой платок. Вытерла лоб и лицо. Глотнула чая.

— Мы в церковь ходили. Обращались к экстрасенсам. Ничего вразумительного не услышали. Однажды мне приснился сон, в котором женский голос посоветовал написать песню, посвященную маме. Ни музыку, ни стихи я сочинять не умею. Да и никто из родни. Приготовить вкусную еду и сервировать стол — это десять раз пожалуйста. Я всю жизнь проработала в общепите. Вспомнила нашу местную музыкантшу и композитора. Может быть, она поможет семейному горю. Я рассказала ей нашу историю. Она согласилась подумать. Нашла поэта. Родилась песня «Память сердца». А потом композитор и её муж сделали клип из маминых фотографий. Получилось душевно, трогательно. Я срочно поехала на Алтай, чтобы показать видео двум больным сестрам. Родня после просмотра клипа поплакала, но сказала: «В больницу к сестре лучше не носи. Как бы хуже не было!» А я пошла — с магнитофоном. У меня была уверенность, что делаю правильно. В больнице мы с сестрой несколько раз прослушали песню и плакали, вспоминая маму. Прослезились и медсестры, которые знали её. Удивительно, но через несколько дней сестре стало значительно лучше. А вскоре она выздоровела. То же самое случилось и со второй больной сестрой. Она начала улыбаться, шутить.

Не знаю, что повлияло на их настроение и здоровье. Была ли это случайность, совпадение, внушение, мистика, волшебная сила искусства? Разве слова имеют значение, если человек стал здоровым, бодрым, у него появилось желание жить? А помогла ли здесь песня, пусть останется тайной. Но все наши родные благодарны и признательны авторам за сделанную работу. Иногда по вечерам перед сном мы с сестрами – каждая у себя дома – включаем клип о маме и подпеваем солистке. Кажется, что мама нас слышит. И нам становится комфортно, как в детстве, когда любимая мамочка смотрела на нас своими добрыми лучистыми глазами и говорила, что у нас в жизни все будет хорошо. К слову, клип ежегодно показывают по нашему местному телевидению на день её смерти. Соседи и друзья ждут его просмотра, хотя он есть у всех.

Нина Ивановна замолчала. Поезд по-прежнему ритмично на стыках отбивал танец тустеп. Все верили и не верили сказанному.

Странно устроены люди. Они охотно верят в иллюзию кино. Им кажется, что все, происходящее на экране, правда. И артисты такие же в жизни, как в сценарии. А рассказ очевидца — сказка, выдумка, ложь, желание пропиариться. Так бывает до тех пор, пока каждый из нас не оказывается в подобной ситуации. И тогда начинаем верить не только в Бога, но и в неведомые силы, которые регулируют жизнь на земле согласно неведомым человечеству законам. Мы же всякому непонятному факту даем далеко не научное объяснение...

Тайну жизни за тысячи лет пока никому не удалось разгадать. А нужно ли её раскрывать и выстраивать, как таблицу умножения? Жить тогда, по-моему, будет неинтересно...

Валерий ТИХОМИРОВ,

член Интернационального и Российского союзов писателей,

Союза журналистов России, заслуженный работник культуры г. Орска